Хэллоу, френдз. В эфире дневник наблюдений за апрель. Который мне не хотелось писать, потому что это слишком большой креативный вызов.

Дело в том, что в апреле, из за эпидемии чумы, я не был нигде кроме леса и дома и не видел ничего кроме кустов, деревьев, кота и своего программирования.

Так что выбор тем у нас сегодня невелик. Могу рассказать про то, как я ввел в обиход декларативные пайплайны, обогатил несколько библиотек новыми методами и помог интегрировать SSO-авторизацию в систему с размытым понятием пользователя. Но это может получиться не вполне захватывающе и без фотографий, что противоречит духу Дневника Наблюдений.

Либо могу рассказать про лес. Топик тоже не самый динамичный, но, хотя бы, с фотками.

Полагаю, выбор очевиден.

Люди любят лес. Даже те, кто живет в городах. Мы отлучены от настоящего первобытного леса. Нам его не хватает. Только лес дает нам особый реликтовый опыт за пределами человеческого языка.

Помните, как в «Мертвеце», когда Вильям Блейк скитается, а потом лежит на опавшей листве рядом с мертвым оленем?

Символизм этой сцены можно проанализировать и объяснить словами. Но, кроме символизма, в ней есть еще один слой понятный без слов: прямое соприкосновение с природой и реальностью не опосредованное участием языка и культуры. Это как запах земли и прелых листьев — что-то, что меняет биохимию вашего мозга и аппелирует к структурам более старым чем те, в которых живут язык и сознание.

На моих апрельских фотографиях не совсем настоящий лес. Скорее давно запущенные поля — антропогенный ландшафт, который постепенно стирает следы породившего его безумия и снова становится лесом.

Что же заставило человечество сперва покинуть свою колыбель, а позже начать планомерно ее уничтожать? Дэниел Куинн в «Измаиле» пытается понять, как так получилось:

— Среди людей вашей культуры кто хотел бы уничтожить мир?

— Кто хотел бы уничтожить мир? Насколько мне известно, никто сознательно не хочет этого.

— И все же вы — каждый из вас — уничтожаете его. Каждый из вас ежедневно вносит свою лепту в уничтожение мира.

— Да, это так.

— Так почему же вы не остановитесь?

— Честно говоря, мы не знаем, как это сделать, — пожал я плечами.

— Вы — пленники цивилизации, которая так или иначе принуждает вас продолжать уничтожение мира для того, чтобы жить.

— Похоже на то.

— Итак, вы пленники и сам мир вы сделали пленником. Вот в этом и заключается опасность — в вашей неволе и в неволе всего мира.

— Согласен… Я просто никогда не рассматривал проблему с такой точки зрения.

— И ты сам тоже пленник, верно?

— Как это?

Но не буду вам читать Измаила целиком. Тем более, что русский перевод оставляет желать лучшего.

Лично я не думаю, что мы как-то прямо украли у себя ночное небо, горизонт и лес. Вовсе нет. Мы это все обменяли. Вполне сознательно и на что-то, что нам казалось лучше.

Изгнание из цветущего рая охоты и собирательства в лишенный надежды и искупления мир сельского хозяйства не было изгнанием. Скорее исходом. Отчаянным и наивным путешествием в поисках защищенности и контроля.

Но, как это часто бывает при обмене, радость приобретения приходит вместе с чувством утраты.

И еще — радость приобретения быстро перестает быть радостью и становится частью нормы. — Как это? — Очень просто. Вспомните, часто ли, приходя с улицы домой, вы радуетесь тому, что сегодня на улице вас не сожрал медведь?

В отличии от наших городов и домов, лес завершен и хорош в любом его месте в каждый момент времени.

Лес не ветшает, не требует реновации и ремонта и не борется с упадком. При этом лес постоянно восстанавливает сам себя. Без шумных строительных работ, тихо, последовательно и непрерывно. Идеальные материалы, формы, фактуры.

В лесу нет плана и замысла с началом и концом, но есть код обеспечивающий непрерывное развитие и адаптацию.

Инвазивные испанские гиацинтики в Кенте:

Нативные английские гиацинтики:

Одновременное цветение всех гиацинтиков:

В деревнях и полях оптимальное количество гуляющих:

Максимально допустимое количество людей на улицах:

А вот современный английский медведь: безопасный, глуповатый и на карантине:

Память об отпуске:

Какой-то дурак выбросил каску:

Типа: «Если объявлена эпидемия, то метеоритного дождя не будет». Но в этом нет логики. Этот поступок абсурден.

Кот — временно спустился с вершины эволюционной пирамиды и ищет, что бы сожрать:

Маринь-Михална ведет учет сокровищ.

Большие-желтые листья — гинкго, которое растет повсюду в Лондоне и может жить тысячи лет, если ему не мешать.

Раковины — от маленьких круглоротых улиток, которые любят кальций и живут в заброшенном меловом карьере.

Самое захватывающее зрелище апреля — лондонское небо без самолетов.

Такого мы с моим другом, Человеком с Земли, никогда не видели. По крайней мере в этом веке.

Таков апрель. Всем чао!

P.S. Фототехника: M10, X1D, телефон.
Обработка фото: RNI Aerochrome for Adobe Lightroom.