Когда-то, когда я был маленьким, я прочитал, или мне прочитали, книжку про бобров. Мне тогда показалось, что ничего круче бобров в мире нет. На следующий день я пришел в детский сад и вынес на повестку дня новую тему — играть в бобров. Чтобы плотина, анархия и истребление человечества. Но тупые дети внезапно уперлись — мол, бобров не бывает. А баба-яга бывает, вон про нее даже книжка есть, с картинками, давайте в нее играть.

Так получилось, что они были в большинстве, а я в меньшинстве и без первоисточника в руках. Поэтому я никак не мог продемонстрировать им обоснованность своей позиции.

Оглядываясь назад, я все чаще думаю, что этот эпизод во многом определил мои отношения с обществом. По прошествии 35 или около того лет в них мало что поменялось.

Единственное отличие — я научился презентовать радикально новые идеи чуть более аккуратно и готовить доказательную базу заранее, до диспута. Либо не вступать в диспут вовсе, если очевидно, что оппонент не умен, а исход не важен.

На этом со вступлением покончено. Дальше как обычно в моем уютном дневничке: восхитительные виды, легкие тексты, релакс, рефлексия, экзистенциальный ужас, котики.

— До сих пор не понимаю, почему англичане не любят своих попугаев.
— Ну как, вот представь, что ты английский винодел, к примеру…
— Да тогда ты вообще на них молиться должен. Попугаи хотя бы объясняют твои неудачи.

Ферма где-то в недрах Кента:

На одном сельском хозяйстве в современной Англии далеко не уедешь. Поэтому многие семейные фермы превратились в сравнительно сложные диверсифицированные предприятия, которые аккуратно монетизируют все аспекты всех активов какие у них есть. От земли до местоположения и репутации. Фактически, они занимаются всем: сельским хозяйством, производством, торговлей, развлечениями, сервисами, инвестициями.

Если на ферме есть лавандовое поле, к примеру, то ферма будет продавать лаванду в букетах, набивку для подушек из лаванды, мороженое из лаванды, открытки с лавандой, профессионально сделанные и оформленные фотографии своего лавандового поля, посуду и одежду с лавандой, парфюм с лавандой, всякие экспириенсы, типа массажа ранним утром на лавандовом поле под специальными балдахинами и т.п.

При этом, имейте ввиду, что кроме лаванды у них есть еще куча всего: кони, бычки, овцы, рапс, хмель, овощи, корма, речка, земли, строения, парк техники. И все это монетизировано не менее аккуратно и скрупулезно.

Со стороны кажется, что людей и скиллов для управления такой фермой нужно как в корпорации среднего размера.

Спальные районы в моем мире выглядят примерно так:

Царство горшков:

Каждый год, минимум пару раз, я езжу в Икею. Даже если мне там ничего не нужно. Просто потому что это опыт посильнее Музея Дизайна.

Музей мертв. А Икея живая. Презент континиус трендов, массового дизайна, коммерции, коммуникаций и этнографии. С настоящими людьми внутри, которые все это выбирают и покупают прямо на твоих глазах.

Это как если бы вы пришли в палеонтологический музей, а там живые динозавры, ходят, рычат и едят друг друга и посетителей. Так же волшебно.

Еще в декабре был год как я программистом проработал. По итогам года работа программистом заняла примерно 80 процентов моего продуктивного времени и принесла, условно, порядка 20 процентов дохода. Условно — потому что я как та диверсифицированная ферма — точно не знаю, какой у меня доход. Смотря что и как считать. Но порядок примерно такой.

С точки зрения инвестирования времени жизни это так себе инвестиция. Но мне почему-то пока нравится. От программирования, совершенно точно, ум становится более цепким и подвижным, более восприимчивым к изменениям.

При этом, по сравнению с реально умными ребятами, я туповат и быстро забываю. Но это не очень важно. Само по себе изучение нового повышает воспринимаемое качество жизни и себя в ней. Кроме того, я заметно улучшил английский, буквально до совсем свободного в отдельных топиках.

С компанией мне повезло: я осторожно выбирал и выбрал компанию с миллиардной капитализацией (по меркам Сити не очень много) и хорошей IT-культурой. Т.е. все друг другу помогают, никто никого никуда не гонит и каждый выбирает сам, в какой команде и над чем работать.

На втором туре интервью будущий босс спросил меня: "А вот ты же бывший дизайнер в каком-то смысле? Наверное тебе интереснее в команду, где что-то видимое есть, веб-сайт какой-нибудь? На что я ответил, что, как «бывший дизайнер», я мечтаю оказаться в команде максимально удаленной от любых веб-сайтов. Только хардкор, только абстракции, только данные и алгоритмы. Так я оказался в команде создающей и поддерживающей ядро бизнеса и равноудаленной от всего, что можно видеть и кликать.

Мне нравится программировать. Но, при этом, не очень интересно заниматься корпоративной политикой и в чем-либо убеждать других людей.

Потому что мы же все одинаково в жопе на самом деле. Какая разница, в бобров сегодня играть или в бабу-ягу? Через несколько лет это будет настолько неважно, что никто и не вспомнит. Гораздо важнее то, как мы проведем это время и какие воспоминания у нас останутся друг о друге.

Вид по пути на работу:

Вид из окна на работе:

Иногда мой обед совпадает с отливом на Темзе. Тогда я спускаюсь по лестнице на дно реки и подбираю там пару-тройку глиняных трубок. Их делали с конца XVI по конец XIX века и продавали уже набитыми табаком. Когда наберу полную вазу — стану CTO. Или главным архитектором, пока не решил.

Когда я зимним вечером выхожу из офиса и иду в джим, то вижу реку и мосты.

За рекой Тейт Модерн.

Рыбка на ограде достопочтенной компании рыботорговцев:

Компании рыботорговцев больше 700 лет. Срок сопоставимый с возрастом мировых религий. Такие старые компании редко бывают большими и активными. Они как красные карлики, создают гравитационное поле вокруг себя и неярко светятся.

Берег в районе Фолкстона, примерно в часе-полутора езды от Лондона:

Предыдущий конец света в этих местах наступил порядка 65 миллионов лет назад. Окаменевшие аммониты в отвалах глины:

Маленькая девочка хвастается большущей спинкой аммонита, которую она нашла сама:

Остатки каких-то бетонных сооружений — окаменевшие артефакты нашей цивилизации:

Пляж в Фолкстоне:

Маринь-Михална с котом:

Маринь-Михална без кота:

Кот без Маринь-Михалны:

Пост-апокалиптический пейзаж:

Пост-апокалипсис это не обязательно как в Безумном Максе. Иногда это просто поле с травкой и деревья по краям.

Дома и живые изгороди на том месте, где когда-то был лес.

Антропогенные пейзажи по берегам реки.

Странные штуки, которые через год все забудут, а через пару сотен лет вообще едва ли кто-то сможет объяснить.

Как должен выглядеть гибнущий мир? Превращается ли он в безжизненную пустыню в одночасье? Вовсе не обязательно.

Это может быть похоже на кино. Невидимая пуля уже прошла навылет, но герой по-прежнему беззаботен и весел. И только в глубине души у зрителя зародилось новое ощущение — что-то пошло не так.

С вами был человек-ядро.
Чао.

P.S. Фототехника: Canon 5DIII, Leica Q, Sony a7III, Hasselblad X1D
Обработка фото — RNI All Films 4 для Lightroom и Capture One.